Кровь... Всюду реки, моря и океаны крови. Красные узоры на потолке, толстый жидко-липкий слой на полу и стенах.
А в центре этого ада стоишь ты. По-звериному: согнув ноги в коленях и опершись ладонями на чьи-то останки. В слишком жёлтых глазах нечеловеческие ярость, боль и панический ужас, оскала испугался бы вожак волчьей стаи.
Ты обнажён, на коже цвета пепла отчётливо прорисовываются чёрные от гноя раны, кое-где видны кости, правая ступня вывернута под немыслимым углом.
Господи, если ты вытерпел всё это, то что они могли сделать ещё? Что могло разбудить это состояние?
- Орочимару...
В янтарных глазах, в самой их глубине мелькнуло сознание. Лишь мелькнуло...
- Орочимару! Это я, ты знаешь, ты видишь!
На несколько секунд ты стал человеком. Но человеческое сознание не выдержало ада и отступило, спряталось, оставив зверя.
- Очнись, Орочи... Всё, конец! Орочи, вернись.
Человек возвращается, я вижу это в чертах твоего лица, которые резко обмякли, в пустом выжженном взгляде человека. Голова резко мотнулась, ты попытался подняться. Чёрт, ты же умрёшь от болевого шока! Но нет... Встаёшь... Смотришь мне в глаза... И улыбаешься. Жуткое зрелище. Не понимаю...
- Я. Знал. Ты... придёшь, - слова даются тебе с огромным трудом, голос больше напоминает хрип. Раздаётся очень тихий стон, и моё тело отчаянно рванулось ловить твоё.
Подхватил, с отчаянием уставился на серое лицо... Дышишь! Жив!
- Орочи... Только не умирай, нет... Я не позволю, чёрт побери, тебе умереть!
Осторожно, с безграничной нежностью закутать тебя в плащ и бежать... Скорее.. Без остановок... Домой. В Коноху.
- Цунаде! Она сможет, она вылечит... Ты только не умирай!
Чёрт... За что, Господи?! Что мы делаем не так?! Какой глупый вопрос... Всё не так...
Сутки безудержной гонки. За жизнью и от смерти. Я слишком долго искал, чтобы позволить Орочимару умереть.
Ворота... Больница – и все разлетаются на моём пути.
- ЦУНАДЕ!!!
Нервно дёрнувшись, девушка резко оборачивается. И видит меня с ним на руках. Зрачки её расширяются, дыхание сбивается, она покачнулась... Чёрт!
- Не время! Вылечи его!
Ещё секунда, в которую мир замер. Она показалась мне тысячелетием... Но всё ожило, зашумело, куда-то зашевелилось. Цунаде ожила и что-то кому-то закричала, отдавая приказы. Ко мне кто-то подскочил и попытался отобрать моего Орочимару. На эту попытку я дико, злобно ощерился и взглядом дал понять, что у меня тело напарника отобрать получится только в случае моей смерти. Вздохнув, девушка с двумя хвостиками резко развернулась и быстро зашагала к операционной, я последовал за ней.
Широкий, длинный железный стол с канавками для стекающей крови и по бокам – и сюда мне придётся его положить? Поколебавшись, ощутил спокойный, сосредоточенный взгляд Цунаде и положил, лишь на секунду задержав у сердца.
- Выйди.
Что? Уловив изменения на моём лице, напарница вновь вздохнула и отодвинула меня к стене, без слов позволяя присутствовать на операции.
Сама «процедура возрождения» пролетела в белой дымке. Просто тупо стоял и пустыми глазами наблюдал, как переламывают и заново собирают, наращивают кожу и мышцы, вправляют кости и выдавливают чёрное месиво из крови, гнили и... игл? Наверное, я

Больше не будет больно и плохо,
Сегодня не кончится никогда.
Между выдохом каждым и вдохом
С неба летит звезда.
Гаснет звон последнего слога
И шкатулка вопросов пуста.
Больше не будет больно и плохо,
Сегодня не кончится никогда.

Давай не будем
Завершать картину нашу,
Бросим так, оставив смутные мазки.
И каждый будет сам искать
На ней надежду
Или мрак, сады или пески.

Больше не будет больно и плохо,
Сегодня не кончится никогда.
Между выдохом каждым и вдохом
С неба летит звезда.
Гаснет звон последнего слога
И шкатулка вопросов пуста.
Больше не будет больно и плохо,
Сегодня не кончится никогда.

Пьянит заведомая ложь,
В неё на миг поверил сам,
Так обезумел от тепла.
Я человек со снятой кожей,
Каждый поцелуй, как шрамы,
Каждая слеза - игла.

Больше не будет больно и плохо,
Сегодня не кончится никогда.
Между выдохом каждым и вдохом
С неба летит звезда.
Гаснет звон последнего слога
И шкатулка вопросов пуста.
Больше не будет больно и плохо,
Сегодня не кончится никогда.

*от автора – текст песни Fleur – Сегодня. Фанфик был написан под неё.

- Наруто, ты идиот.
Саске лежал на берегу озера, периодически кидая в это самое озеро лепестки сакуры.
Наруто в ответ рассеянно улыбнулся и открыл глаза.
- За сегодняшний день ты говоришь мне это 57 раз. А время ещё только полдень...
- И ещё раз 500 скажу...
Глова юного шиноби лежала на коленях дзентюрики. Узумаки ничего не ответил, а лишь зарылся пальцами в тёмные волосы напарника, глядя ему в глаза. На его лице откровенно сияло счастье. Такое неприкрытое идиотическое счастье, что в ответ улыбнулся даже непрошибаемый Учиха.
Это было их любимое место... Именно здесь они когда-то поняли, что друзья. Именно здесь поняли, что соперники. Именно здесь встретились вновь и не смогли расстаться... И что тот, кто попробует помешать им, будет долго жалеть о своей бесплодной попытке. И, наконец, именно здесь они когда-то давно чуть не убили друг друга и наконец осознали, что между ними нечто большее, чем дружба...
- Саске? О чём ты сейчас думаешь?
Саске вновь улыбнулся и закрыл глаза.
- О том, какой же ты идиот, Наруто...
- А, ну как обычно короче...
- А ещё что ты слишком меня изменил. Посмотри на меня... Кем я стал? Где тот наследник Учиха – гений и гроза Конохи? Посмотри на меня...
Темноглазый юноша приподнялся на локтях и заглянул в голубые глаза друга. Его лицо застыло в нескольких сантиметров от лица блондина.
- А чего я в тебе не видел... – тихо фыркнул Узумаки и легко преодолел эти ничтожные несколько сантиметров, мягко целуя губы Саске.
Тёмная голова наследника клана Учиха начала опускаться, а вместе с ней опускался, меняя положение, и сам Наруто. Они никогда не закрывали глаза при поцелуе. Им нечего было стыдиться. Весь стыд давно ушёл, оставив место нежности и безграничной заботе. Никто не смел тронуть Наруто, и никто не смел тронуть Саске. Они были абсолютно разными, но они были единым целым. Никто не смог бы разлучить их, они слишком долго искали друг друга. Эта отчаянная любовь – всё, что осталось у них. Ничего, что было между ними раньше, больше не было. Кроме, пожалуй, соперничества...
Они просто лежали на берегу озера. Наруто читал книгу, на его груди покоилась голова Саске. Темноглазый ниндзя улыбался... Тихой, светлой улыбкой, которую подарил ему его «идиот». Кажется, только блондинистый дзентюрики смог разглядеть за холодным отчуждением и маской вежливого презрения настоящего Учиху Саске. Который был совсем не против улыбнуться и лишний раз сказать...
- Ты идиот, Наруто. Блондинистый идиот с завышенным самомнением и буйным нравом.
Наруто снова рассеянно улыбнулся и выдал вечное «ага».
- Такой любимый идиот...
- Я тоже тебя люблю, Саске.
Саске вновь улыбнулся. Он никогда не скажет этого прямо. А Наруто... Ему можно. Ведь только он может признаться в любви так, что не нужно отвечать.
На берегу озера лежали два человека. На их тела медленно опускались лепестки сакуры. Они улыбались... Кажется, они были счастливы.
Блондин вздохнул и закрыл книгу. Отложив её в сторону, он нежно коснулся волос Саске.
- Нам пора.
На лице брюнета появилось выражение неудовольствия. А затем – обречённости. Немного театральной и пафосной обречённости. Было видно, что идти ему никуда совершенно не хочется. Да и отпускать Узумаки его тоже совсем не тянуло. Но что поделаешь – работа есть работа. И отступать нельзя. Но, может, можно ещё немного полежать? Стоит попытаться...

На улице нещадно палило солнышко, поставив себе цель, похоже, загнать по домам всё живое. Получалось плохо, и поэтому воздух накалялся ещё больше, подгоняемый висящим в небе горячим оранжевым шариком. Саске вышел на улицу первым и без особого вдохновения покосился на небо. Небо смотрело на Саске, наоборот, с вдохновением – не каждый день по такой жаре разгуливают белокожие люди без головных уборов и с тёмными волосами. Солнцу явно понравилась мысль о том, что солнечный удар для такого неосторожного шиноби – самое что ни на есть подходящее наказание. Впрочем, пришлось светилу обломаться, так как «на свежий воздух» вылетел радостно улыбающийся блондин и тут же нахлобучил на голову брюнета соломенную шляпу в стиле «я – ковбой Боб», попутно надевая себе не голову точно такой же головной убор. Затем два нахала (по мнению солнца) подошли к стоящему поблизости дереву, в тени которого расположились двое шиноби, которым явно было жарко.
- Привет, Канкуро, Шикамару!
Одно из двоих валяющихся на земле тел пошевелилось. В ответ голова другого тела невразумительно что-то высказала и приподнялась, явив миру ленивую физиономию представителя клана Нара.
- Йо... Саске... Наруто... Уже пора?
- Нет. Выступать будем через 30 минут. Соберитесь, - недовольно покосился на Самого Ленивого Шиноби Конохи обладатель шарингана. Наконец оба ниндзя поднялись и теперь разглядывали стоящих перед ними Саске и Наруто.

Я слышу её... Слышу эту музыку. Ты пел. Это нельзя было не запомнить... После нашей первой и единственной ночи ты пел. Это было слишком больно, чтобы оказаться сном...
Помню. Я всё помню. Твои руки, свободно поглаживающие моё тело, твои губы, невнятно шепчущие что-то в мои, твою горячую кожу, которая покрывалась капельками пота от моих ласк... Всё – в мельчайших подробностях. Голубые глаза, в которых проступило нечто звериное, волосы цвета соломы, щекотавшие мою лицо, язык, который заставлял меня стонать... Я не забуду.
Мы соединились на такую невообразимо короткую ночь... Которая теперь вечна в моей памяти. Бесконечно можно вспоминать твой шёпот – «Саске... Саске, только не уходи... Ты здесь... Ближе...»
Я должен был уйти. Но не сказал ничего... Какой же я идиот...
А утром ты пел. Что-то о том, как умирает любовь. В дни красного сентября. Щурился на солнце и пел... Меня разбудил как раз твой голос. Одарил меня улыбкой, но не замолчал... Только теперь слова стали жёсткими. О том, как с любовью умирает кто-то ещё. Я не придал этому значения... Мне нужно было уходить... Чтобы ты не увидел... Не заметил... Не видеть боль в твоих глазах...
Да, я идиот.
Ты ушёл в душ. А я сбежал... Позорно... Но не смог. Не успел.
Я оглянулся. 100 метров... Я успел отойти от крыльца на такое ничтожное расстояние. И оглянулся. А там стоял ты... Улыбался, смотря мне вслед. И запел...

Огни стылых листьев усеют аллею –
И Красный сентябрь затмевает глаза.
Я не жалею, ни о чём не жалею –
Это счастья, это счастья слеза.
Этот месяц кровавый – останками листьев.
Умирает любовь, возненавидев себя.
Да, умираю – я умру с нею вместе -
Освобожу от проклятья тебя.

Кровь... Ты убил себя. Умер со счастливой улыбкой на лице – всё знал... Заранее... Неужели настолько не хотел меня отпускать?
Неважно... Я живу дальше. Навсегда оставив все чувства и эмоции на пороге того дома, в котором ты убил себя, спасая меня...
Наруто, скоро мы встретимся. Я не смогу оставить тебя одного...

Провести рукой по лбу и перкинуть скальпель в другую руку - это стало моей судьбой.
Надавливать на жизненно важные точки, перекрывая токи чакры. Наблюдать смену степеней ужаса ни лице и чувствовать удовлетворение.
Когда всё это началось? С Неё, наверное...
Я - Харуно Сакура. Из талантливейшего ниндзя-медика я превратилась в серийного маньяка-убийцу.
Глядя в глаза обездвиженной, но не связанной жертве, провести остриём по сухожилиям, слушая музыку лопающихся сосудов, лёгкий шорох
расходящихся мышц... Подобрать лезвием каплю крови, насладиться безысходностью и паникой в глазах расчленённого заживо человека.
И всё это приводит к душевным оргазмам, с которыми не сравнится даже физический.
Осторожно раздвинуть оголённые рёбра, полюбоваться обливающимися кровью лёгкими, с искренней заботой вырезать один голубовато-сиреневый
пузырёк и легонько сжать его. По чёрным перчаткам начинает струиться серая жидкость, слышится лёгкое шипение - из лёгочного пузыря выходит
воздух.
И где-то внутри зарождается отвращение к самой себе. Неужели проснулась та, первая Сакура? Успокойся, милая - я ещё не наигралась.
Раздражённо вывести несколько иероглиф на плоском, подтянутом животе, глумясь и издеваясь над смыслом жертвы.
Ты испортила мне весь отдых, Первая.
Ласково заглянуть в глаза и коснуться губами лба. Это твой последний поцелуй...
Сложить печать и остановить сердце, оставив медленно и мучительно умирать мозг от нехватки кислорода.
Отвернуться и уйти в темноту, оставив в тёмной подворотне умирающего шиноби.

Утром во всех газетах будут печатать о новой жертве маньяка по прозвищу Кружева.
И конечно не забудут показать тело, как обычно. Через которое я показала миру очередной урок - тонким кружевом иероглифа "Нежность".

Мама! Великолепные работы. Очень люблю твое творчество)